Разрешение вопроса о свободе и необходимостидля истории — перед другими о́траслями знания, в которых разрешался этотвопрос, — имеет то преимущество, что для истории вопрос этот относится не ксамо́й сущности воли человека, а к представлению о проявлении этой воли впрошедшем и в известных условиях.История по разрешению этого вопроса становитсяк другим наукам в положение науки опытной к наукам умозрительным.История своимпредметом имеет не самую́ волю человека, а наше представление о ней.И потомудля истории не существует, как для богословия, этики и философии, неразрешимойтайны о соединении двух противоречий свободы и необходимости. Историярассматривает представление о жизни человека, в котором соединение этих двухпротиворечий уже совершилось.В действительной жизни каждое историческоесобытие, каждое действие человека понимается весьма ясно и определенно, безощущения малейшего противоречия, несмотря на то, что каждое событиепредставляется частию свободным, частию необходимым.Для разрешения вопроса отом, как соединяются свобода и необходимость и что составляет сущность этихдвух понятий, философия истории может и должна идти путем, противным тому, покоторому шли другие науки. Вместо того чтобы, определив в самих себе понятия освободе и о необходимости, под составленные определения подводить явленияжизни, — история из огромного количества подлежащих ей явлений, всегдапредставляющихся в зависимости от свободы и необходимости, должна вывести определениесами́х понятий о свободе и о необходимости.Какое бы мы ни рассматривалипредставление о деятельности многих людей или одного человека, мы понимаем еене иначе, как произведением отча́сти свободы человека, отчасти законовнеобходимости.Говоря ли о переселении народов и набегах варваров, или ораспоряжениях Наполеона III, или о поступке человека, совершенном час тому назад и состоящем втом, что из нескольких направлений прогулки он выбрал одно, — мы не видим нималейшего противоречия. Мера свободы и необходимости, руководившей поступкамиэтих людей, ясно определена для нас.Весьма часто представление о большей илименьшей свободе различно, смотря по различной точке зрения, с которой мырассматриваем явление; но — всегда одинаково — каждое действие человекапредставляется нам не иначе, как известным соединением свободы и необходимости.В каждом рассматриваемом действии мы видим известную долю свободы и известнуюдолю необходимости. И всегда, чем более в каком бы то ни было действии мы видимсвободы, тем менее необходимости; и чем более необходимости, тем менее свободы.Отношениесвободы к необходимости уменьшается и увеличивается, смотря по той точкезрения, с которой рассматривается поступок; но отношение это всегда остаетсяобратно пропорциональным.Человек то́нущий, хватаясь за другого и потопляя его,или изнуренная кормлением ребенка голодная мать, краду́щая пищу, или человек,приученный к дисциплине, по команде в строю́ убивающий беззащитного человека, —представляются менее виновными, то есть менее свободными и более подлежащимизакону необходимости, тому, кто знает те условия, в которых находились этилюди, и более свободными тому, кто не знает, что тот человек сам тону́л, чтомать была голодна́, солдат был в строю и т. д. Точно так жечеловек, двадцать лет тому назад совершивший убийство и после того спокойно ибезвредно живший в обществе, представляется менее виновным; поступок его —более подлежавшим закону необходимости для того, кто рассматривает его поступокпо истечении двадцати лет, и более свободным тому, кто рассматривал тот жепоступок через день после того, как он был совершен. И точно так же каждыйпоступок человека сумасшедшего, пьяного или сильно возбужденного представляетсяменее свободным и более необходимым тому, кто знает душевное состояние того,кто совершил поступок, и более свободным и необходимым тому, кто этого незнает. Во всех этих случаях увеличивается или уменьшается понятие о свободе и,соответственно тому, уменьшается или увеличивается понятие о необходимости, —смотря по той точке зрения, с которой рассматривается поступок. Так что, чембольшая представляется необходимость, тем меньше представляется свобода. Инаоборот.
在解决自由意志和必然性的问题上，历史比其他知识部门有一个优点：对于历史，这个问题不涉及人类自由意志的实质，只涉及这种意志在过去和一定条件下的表现。
在解决这个问题上，历史与其他科学的关系，就像实验科学与抽象科学的关系一样。
历史研究的对象不是人的意志本身，而是我们关于它的观念。
因此，历史不像神学、伦理学和哲学，它不存在自由意志和必然性相结合的无法解决的奥秘。历史考察人对生活的观念，这两种矛盾的结合已经在人对生活的观念中实现了。
在实际生活中，每一历史事件，每一人类行动，都被了解得非常清楚、非常明确，没有丝毫矛盾的感觉，虽然每一事件都表现为一部分是自由的，一部分是必然的。
为了解决自由和必然性怎样结合和这两个概念的实质是什么的问题，历史哲学也可以、而且应当走一条与别的科学相反的道路。历史不应当先给自由意志和必然性这两个概念本身下定义，然后把生活现象列入那两个定义，历史应当从大量历史现象中引出自由和必然性这两个概念的定义，而那些现象总是与自由和必然相关联的。
我们不论怎样考察关于许多人或一个人的活动的观念，我们总是把这种活动理解为部分人的自由意志和部分必然性法则的产物。
不论我们所谈的是民族的迁徙和野蛮人的入侵，还是拿破仑三世的命令，还是某一个人一小时前从几个方向中选出一个散步的方向的行动，我们都看不出丝毫的矛盾。在我们看来，指导这些人的行动的自由和必然性的限度是很明确的。
关于自由多少的观念时常因我们观察现象的观点不同而不同；但是永远有共同的一面，人的每一行动，在我们看来，都是自由和必然性的一定的结合。在我们所考察的每一行动中，我们都看出一定成分的自由和一定成分的必然性。而且永远如此：在任何行动中自由越多，必然性就越少；必然性越多，自由就越少。
自由比必然性是多还是少，这要看在考察行动时所用的观点而定；但是两者的关系总是反比例的关系。
一个落水的人，抓住另一个人，那人也要淹死了；或者，一个因为哺乳婴儿而疲惫不堪的、饥饿的母亲，偷了一些食物；或者，一个养成守纪律习惯的人，在服役的时候，遵照长官命令，杀掉一个不能自卫的人——在知道那些人所处的条件的人看来，似乎罪过比较小，也就是自由比较少，属于必然性的法则比较多；而在不知道那个人自己就要淹死、那个母亲在挨饿、那个士兵在服役等等的人看来，自由就比较多。同样，一个人二十年前杀过人，从那以后就和平无害地生活在社会中，他的罪过似乎比较小；在二十年后来考察他的行为的人看来，他的行为似乎更属于必然性的法则，而在他犯罪第二天来考察他的行动的人看来，他的行为比较自由。同样一个疯狂的、醉酒的，或高度紧张的人的每一行动，在知道有那种行动的人的精神状况的人看来，似乎自由比较少，必然性比较多；而在不知道的人看来，就似乎自由比较多，必然性比较少。在所有这些情形中，自由的概念随着考察行动时所持的观点而增减，必然的概念也相应地或增或减。所以，必然性的观念越大，自由的观念就越小。反之亦然。
用户评论